Официальный сайт Чеченской Республики Ичкерия.
«О РЕШЕНИИ ДЛЯ ЧЕЧНИ»
«Вашингтон Пост»
Пятница, Сентябрь 17, 2004; Стр. 27
Фредерик Старр: «Неужели нет никакого пути урегулирования девятилетней чеченской кровавой войны» ?
Российский президент Владимир Путин заявляет, что единственный возможный вариант – это тот, который проводит он путем навязывания марионеточного правительства сепаратистской республике, через сфабрикованные выборы. Почему? Потому что все остальные политические силы в Чечне состоят из «террористов», которые не предлагают никаких путей урегулирования, за исключением полного отделения от России и создания государства, основанного на фундаменталистском исламе.
Поэтому, делает вывод он, говорить не с кем и базиса для компромисса нет. И Путин также хотел бы заставить нас поверить в то, что все благомыслящие российские политические фигуры разделяют его точку зрения. Вооруженный этим, он готов упорно продолжать жестокую войну, которая убила около 200 тыс. чеченцев – четверть их населения, и всего за одну последнюю неделю унесла жизни 500 россиян.Все эти путинские утверждения – ложь.
Я знаю это, потому что я дважды участвовал в секретных переговорах между депутатами 
российской Думы и представителями единственного правительства в мрачной истории Чечни, избранного в ходе более или менее честных выборов – того, которое возглавлял Аслан Масхадов в 1997-1999 годах. Спонсировавшиеся Американским комитетом за мир в Чечне, эти неофициальные переговоры состоялись в августе 2001 года в Швейцарии и год спустя в Лихтенштейне.
Первый раунд переговоров свел 9 человек, включая, с московской стороны, Юрия Щекочихина, заместителя председателя думского комитета по национальной безопасности, и Абдула Султыгова из думской комиссии по Чечне. Масхадов, который не мог покидать 
Чечню, направил делегацию во главе со своим министром иностранных дел Ильясом Ахмадовым.
Были все причины ожидать вражеского противостояния. Однако скоро стало очевидно, что было больше того, что объединяло две стороны, чем разделяло их. Обе стороны понимали, что винить можно и тех и других и что руки и тех и других обагрены кровью. Обе стороны считали, что продолжение войны поддерживают коррумпированные российские офицеры, состригающие с нее незаконные доходы, и российские силы безопасности, с которыми они действовали сообща.
И обе стороны верили в то, что урегулирование, в рамках которого Чечня будет иметь максимум автономии, оставаясь частью России, сработает. На этой основе они согласовали ряд практических шагов, которые должны были быть предприняты в последующий период.
Россияне и чеченцы были в значительной степени воодушевлены и встретились год спустя. И снова меня пригласили к участию. На этот раз в московскую команду вошли еще депутат Думы Асланбек Аслаханов, уважаемый генерал, этнический чеченец, который сегодня является кремлевским представителем на месте трагедии в Беслане; Рустам Калиев, специальный советник думской комиссии по Чечне; и два бывших спикера Госдумы, чеченец Руслан Хазбулатов и Иван Рыбкин, который служил советником по национальной безопасности при Борисе Ельцине.
Чеченскую делегацию возглавлял вице-премьер Масхадова Ахмед Закаев, который, как и Ахмадов, тогда жил за границей.На этот раз удалось продвинуться дальше – был согласован ряд принципиальных вопросов мирного плана, а Хазбулатову, юристу по образованию, было поручено составить его проект. Участники переговоров планировали провести пресс-конференцию в Москве с тем, чтобы обнародовать план.
Аслаханов вызвался добровольцем поехать в Вашингтон, чтобы проинформировать ключевых чиновников. Также участники переговоров призвали Масхадова открыто осудить вторжение чеченских исламистов в Дагестан, которое породило возобновление боев в Чечне. В попытке предоставить Путину выход из положения группа переговорщиков вместо того, чтобы напрямую критиковать Путина, предложила сосредоточиться на коррупции, которая поддерживала продолжение войны.
Мирный план, о котором договорились думские депутаты и чеченские лидеры, строился на той формуле, которая была выработана годом раньше: сохранение членства Чечни в Российской Федерации, но с твердыми гарантиями максимальной степени самоуправления и автономии.
Масхадов говорил, что примет такой вариант как лучший способ сохранения этнического существования чеченского народа.
Это опровергает выдумку об исключительно сепаратистских настроениях, о чем Путин твердил скорбящим в Беслане родителям после захвата заложников. В Лихтенштейне две стороны не выработали единой позиции лишь по таким второстепенным вопросам, как охрана южных границ – кто будет охранять, российские или совместные российско-чеченские силы – и демилитаризация остальной части Чечни.
Что случилось с этими инициативами? Когда на пресс-конференции Путина спросили о первой встрече, в Швейцарии, он решительно опроверг факт ее проведения. Когда заговорили о второй, российский Белый дом заявил, что этот план разработал Борис Березовский, диссидент-олигарх, с целью дискредитации Путина, хотя Березовский не имел к нему никакого отношения. Короче говоря, Путин отмел эти предложения.
Лихтенштейнский план сработал бы и сегодня, а Махсадов, хотя и ослабленный, остается единственным жизнеспособным партнером по переговорам о будущем Чечни. Он не связан с ужасными атаками в Беслане и осудил их зверство. Махсадов – единственный заслуживающий доверия чеченский лидер, который выступает за отделение религии от государства и поддерживает умеренное светское образование, в то же время уважая и религиозных мусульман. Будучи у власти, он выступал против фундаменталистов.
Многие чеченцы поддерживали его умеренную позицию. Это правда, что неопытный Масхадов во время своего короткого правления не смог обратить вспять скатывание Чечни, однако я сомневаюсь, что кто-то другой смог бы сделать больше без содействия Москвы или других стран, в котором ему было отказано.
Террорист ли Масхадов, как утверждает Путин? Если да, то почему Великобритания предоставила убежище его представителю и близкому союзнику Закаеву? Почему США приняли у себя другого его близкого союзника Ахмадова? Ни одна страна, насколько известно, в наши дни не расстилает красные ковровые дорожки перед террористами.
Не секрет, что среди жаждущих мести чеченцев есть террористы и что среди отчаявшегося чеченского населения есть радикальные исламисты. Но, если Путин продолжит размалевывать всех чеченцев одной и той же кистью терроризма и ваххабизма, он заблокирует единственный оставшийся путь к мирному урегулированию и лишит россиян и чеченцев единственного выхода.
Автор статьи – председатель Института Центральной Азии и Кавказа в Университете Джонса Хопкинса.
Оригинал статьи смотрите тут: http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/articles/A27550-2004Sep16.html
Оригинал:
A Solution For Chechnya
By S. Frederick Starr
Friday, September 17, 2004; Page A27
Is there no solution to the nine-year-old Chechen bloodbath?
Russian President Vladimir Putin declares that the only acceptable outcome is the one he seeks to effect through a puppet government imposed on the dissident republic through rigged elections. Why? Because every other political force in Chechnya is made up of «terrorists» who offer no solutions other than complete secession from Russia and a state based on fundamentalist Islam.
_____Today’s Op-Eds_____
• Influence, and Irony, for Sale (Post, April 24, 2005)
• A Shifting Focus on Terrorism (Post, April 24, 2005)
• Unread and Unsubscribing (Post, April 24, 2005)
• A Judicious Compromise: Democrats Should Take the First Step to End the Filibuster Fracas (Post, April 24, 2005)
• Blunt but Effective (Post, April 24, 2005)
_____What’s Your Opinion?_____
• Share Your Views About Editorials and Opinion Pieces on Our Message Boards
• About Message Boards
Free E-mail Newsletters
• Today’s Headlines & Columnists
See a Sample | Sign Up Now
• Breaking News Alerts
See a Sample | Sign Up Now
Hence, he concludes, there is no one to talk with and no basis for compromise. And Putin would also have us believe all right-thinking Russian political figures support this view. Thus armed, he is ready to push doggedly on with a brutal war that claimed the lives of 500 Russians in just one recent week and has killed some 200,000 Chechens — a quarter of their population.
All these assertions by Putin are false. I know this because I twice participated in secret meetings between members of the Russian Duma and representatives of the only government in Chechnya’s grim history ever chosen through reasonably fair elections — the one headed by Aslan Maskhadov between 1997 and 1999. Sponsored by the American Committee for Peace in Chechnya, these unofficial talks were held in August 2001 in Caux, Switzerland, and a year later in Liechtenstein.
The first session brought together nine people, including, from Moscow’s side, Yuri Shchekochikin, deputy chairman of the Duma’s committee on national security, and Abdul Soltegov from the Duma’s Chechnya commission. Maskhadov, who could not leave Chechnya, sent a team headed by his mild and intelligent foreign minister, Ilyas Akhmadov.
There was every reason to expect a hostile standoff. But it soon became evident that more united the two sides than divided them. Both realized that there was enough blame to go around and that everyone’s hands were bloody to some degree. Both saw the war as being sustained by corrupt Russian officers who were reaping illegal profits from it and by the Russian security forces with whom they were in league. And both believed a solution under which Chechnya could have maximum autonomy while remaining part of Russia would work. On this basis they agreed on a number of practical steps to take in the coming period.
The Russians and Chechens were sufficiently encouraged that they met again a year later. Again I was invited to attend. This time the Moscow group expanded to include Duma member Aslanbek Aslakhanov, a highly respected general, an ethnic Chechen and today a Kremlin official on the spot in the Beslan schoolhouse massacre; Rustam Kaliev, special adviser to the Duma’s commission on Chechnya; and two former speakers of the Duma, Chechen-born Ruslan Khasbulatov and Ivan Rybkin, who served as national security adviser to Boris Yeltsin. The Chechen delegation was headed by Maskhadov’s able vice premier, Akhmed Zakayev, who, like Akhmadov, was then living abroad.
This time the group went further, agreeing on the outlines of a peace plan and charging Khasbulatov, a lawyer by training, with drafting it. They planned a Moscow news conference to disseminate the plan. Aslakhanov volunteered to go to Washington to brief key officials there. The group also called on Maskhadov to publicly condemn the invasion of Dagestan by Chechen Islamists, which had triggered the renewal of fighting in Chechnya. And in an effort to give Putin a further way out, the group proposed to focus on the corruption that was sustaining the war rather than criticize Putin directly.
The peace plan on which Duma members and Chechen leaders agreed included the same formula worked out a year earlier: Chechnya’s continued legal membership in the Russian Federation, but with firm guarantees that it would enjoy the maximum degree of self-rule and autonomy. Maskhadov was quoted as saying he would accept this outcome as the best way of preserving the ethnic existence of the Chechen people. This lay to rest the red herring of secession about which Putin preached to grieving parents in Beslan after the schoolhouse attack there. In Liechtenstein the two sides differed only on such secondary points as whether Russian or joint Russian-Chechen forces should guard the southern border or whether the rest of Chechnya should be demilitarized.
What happened to these initiatives? When asked at a news conference about the first meeting, Putin flatly denied that it had taken place. When word got out about the second, the Russian White House said it was a scheme devised by Boris Berezovsky, a dissident oligarch, to discredit Putin, even though Berezovsky was in no way connected with it. In short, Putin brushed aside the proposals.
The Liechtenstein plan would still work today, and Maskhadov, while weakened, remains the only viable partner for negotiations on the future of Chechnya. He had nothing to do with the monstrous attack in Beslan and has denounced it as barbaric. Maskhadov is the only credible Chechen leader who champions the separation of religion from the state and favors modern secular education, even while respecting the Islamic faithful. In office he opposed the fundamentalists. Many Chechens backed his moderate stance. It is true that the inexperienced Maskhadov failed to reverse Chechnya’s downward slide during his brief rule, but it is doubtful anyone else could have done better without assistance from Moscow or abroad, which was denied him.
But is Maskhadov a terrorist, as Putin claims ad nauseam? If he is, why would Britain offer asylum to his envoy and close associate, Zakayev? Why would the United States welcome another close ally, Akhmadov, as it has recently? Neither country is known these days for rolling out a welcome mat for terrorists.
It is no secret that there are terrorists among revenge-seeking Chechens and that there are radical Islamists among the desperate population of that land. But if Putin persists in painting all Chechens with the same brush of terrorism and Wahhabism, he will block the only remaining path to a peaceful solution and deny Russians and Chechens the only approach known to have the support of responsible figures on both sides.
The writer is chairman of the Central Asia-Caucasus Institute at Johns Hopkins University.